"Диалог"

Этот разговор произошел давно, но больно врезался в память, и я не могу его забыть много лет. Диалог между мной и молодым красавцем с Кавказа, у него были сильные руки и пронизывающий взгляд. Но, вы не подумайте, это не предисловие к любовной истории. Эта история о подлости и бедности... …Обычный день, летний и душный. Прохлада подземного перехода встречает в свои объятия толпу, спешащую по своим делам. Спотыкаюсь о худенькое, маленькое тельце. Девочка с чумазым лицом смотрит грустно на людей, которые, хмурясь, бросают в ладошку звонкие монеты. На шеи у попрошайки висит табличка со страшными словами: «Умерла мама». По моим щекам потекли слезы. Я недавно потеряла отца и знаю, как больно, когда родные умирают. Наклоняюсь к девочке и снимаю с шеи эту страшную надпись, беру маленькую ладошку в свою. Мы идем в полнейшей тишине. Я – потому что мне жаль этого ребенка, и она – незнакомая тетя в шифоновом платье взяла ее с собой. Мы заходим в кафе, и я покупаю для нее обед. Она жадно глотает обжигающий суп и булочки. Рассказывает мне, как живет в Подмосковье с бабушкой, как у нее умерла мама и что ей восемь лет. Я слушаю, слушаю, и мне становится страшно за таких детей. Забыла о том, что мне нужно спешить…Мы возвращаемся в переход…Окрик. Бранные слова. Они пронзили тишину. Я поворачиваю голову. Жгучие черные глаза снесли меня волной ярости: - Я тебе говорю, дрянь! Ты где шляешься?! Кто за тебя работать будет?! – рука отбрасывает от меня ребенка, девочка летит в стену: - Что вы делаете? Остановитесь! - Дамочка, в чем дело? – мужчина улыбается, обнажив белоснежный ряд зубов. - Как вы можете трогать этого ребенка? - Этого ребенка? – он ухмыляется и смотрит на меня почти ласково, от чего становится противно, - это моя сестра Самира. - Сестра? – я открываю рот от удивления. - Но вы же здоровый мужчина с руками и ногами, ей всего восемь лет! Почему она стоит здесь?! - Как почему, она работает, - этот самоуверенный кавказец достает сигареты и закуривает, - шли бы вы себе дальше. Девочка стояла и жалась к холодной стене, прижимая табличку к груди. - У вас умерла мама, но у нее есть вы, - я не понимала тогда, какой бред я несу. - У нас умерла не мать, а отец. Мать с остальными стоит в другом месте. - Но там же написано мама! - Хотите, заменим надпись? – этот человек смотрел на меня, как на умалишенную - Нет, не хочу, - перед моими глазами поплыли круги. Я не верила в чудовищность ситуации. Во время нашего разговора подошел человек в форме и назвав кавказца по имени прикурил, бросив короткое : «Чего тут у вас? Все нормально?» - Нормально, вот дамочка Самиру покормила, стою, благодарю. - Мне не нужна ваша благодарность, - я потерла виски. - Сколько вам должен за ее обед? - Что? – его слова пронеслись, как далекое эхо. - Сколько я должен за обед? - Ничего…, - я погладила девочку, которая в восемь лет так научилась врать, по щеке и пошла по длинному коридору, ускоряя шаг, что бы быстрее убежать от грязи, от бессилия, от всего того, что осталось за спиной. От кавказца мужчины с телом Аполлона и лицом Амура, который крикнул мне в след: - Тебя спасло, что ты блондинка и у тебя большие глаза! После этой истории я не подаю милостыню и отвожу взгляд, перед которым до сих пор стоит чумазая девочка со страшной табличкой…